Монгольское вторжение в Тибет

Первое достоверное вторжение монголов в Тибет имело место в 1240 году. [Чэнь Цин-ин, 1996, с. 176]. 30-тысячный корпус сына Угэдэя Годана под командованием Лэджэ и Дорда-дархана вступил в Центральный Тибет и дошёл до Пханьюла, местности к северу от Лхасы. Тибетцы оказали сопротивление.

Бои у монастырей Радэн и Джанлхакан закончились сожжением этих монастырей. Монахи были перебиты, окрестности монастырей разграблены.

Монголы не пошли дальше на Лхасу, возможно, это был эпизод большой войны, которую в это время монголы вели в южных областях Ганьсу и в Сычуани, районах, прилегающих к Тибету [Кучера, 1970, с. 260].

Имеется ещё версия письма, в котором говорилось:

«В этой жизни... нет ничего более выдающегося, чем поступать в соответствии с путем царя Джингира (Чингиса). Но поскольку [Сакья-пандита] — вежливый лама, который видит тропу спасения, [следует] пригласить Сакья-пандиту» [Аhmad, 1995, р. 91].

Сакья-пандита решился поехать в ставку Годана. Можно уверенно полагать, что он сделал это, желая спасти Тибет от разорения, узаконить, если удастся, положение семьи Конг и школы Сакья в целом.

Как раз к этому времени, с появлением монголов, Тибет в очередной раз уже был готов к объединению. Пожалуй, помимо экономических факторов этому способствовало формирование в X-XII вв. тибетского буддизма, несмотря на разнообразие школ, именно тибетского. Появился репертуар буддийской литературы на родном языке, действовало семь монастырей, которые не были изолированы друг от друга и связывали страну не только тибетскими учителями веры, но и производством общих предметов культа, ремеслами, торговлей, обменом между осёдлой, полукочевой и кочевой частями населения. Была окончательно сформирована тибетская народность, возникло понятие, которое позже выразил Далай-лама XIV в своей автобиографии: «Моя страна и мой народ».

Вместе с Сакья-пандитой поехали к Годан-хану и два его племянника — Лодой Гьялцен, 10 лет, и Чагна, 6 лет. По прибытии в Лхасу Сакья-пандита рукоположил Лодой Гьялцена в монахи, по преданию, перед той статуей Будды, которую в VII в. привезла с собой в Тибет принцесса Вэньчэн — ведь путь-то для всех троих лежал в Китай.

К прибытию Сакья-пандиты Годан-хан построил для него монастырь-резиденцию Тулпэ-дэ, этот монастырь существует и поныне. Сакья-пандита прибыл в район Лянчжоу в 1245 г., но с Годаном встретился только в 1247 г. — тот находился в Восточной Монголии на великом хурале.

Тибетский лама как будто действительно излечил Годан-хана от какой-то болезни. Годан даровал Сакья-пандите власть над всем Тибетом. Следует отметить, что Годан действовал не как хан всех монголов, а только как принц чингисид, то есть событие (дарение) носило реально лишь региональный характер, во всяком случае первоначально, пока дело не перешло в руки Хубилая.

Как отмечает проф. Сяо Ци-цин, Юаньская империя не была равнозначна империи (государству) ханьской (китайской) нации. Это была империя, управляемая монголами, где наряду с ними к господствующей страте общества были отнесены так называемые сэму — «цветноглазые», в состав которых входили уйгуры, карлуки, кипчаки, тангуты, кидани и чжурчжэни, а также и тибетцы, во всяком случае те, которые проживали во «внутренних», китайских землях [Сяо Ци-цин, 1998]. В многонациональной империи каждый жил по своим обычаям.

Вера средневековых монголов до буддизма

Большинство подданных Монгольской империи во времена Чингисхана исповедовали – тэнгэрианство. До буддизма, на протяжении нескольких веков, тэнгэрианство, вера в «Вечное синее небо», являлось религией монголов. Они придерживались веры в то, что Небо правило миром и являлось вечным источником жизни. Небо - мужское начало, оно наделяло жизнью. Земля - женское начало, она даёт форму. Чингисхан, первый великий хан Монгольской империи, беседуя с близкими, замечал, что ни с чем не сравнимым счастьем является небесное покровительство.

Монголия

Все жители Восточной Монголии верили в то, что мир, окружающий людей, населён духами. У каждой долины и у каждой горы имелся свой дух или хозяин (сабдак). Хозяином долины или горы являлась сама гора или долина. Каждое место представляло собой живое тело. Имена духов наиболее почитаемых священных мест держались в тайне. Их не говорили вслух без необходимости.

Культ неба зафиксирован также орхонскими надписями. Характерной чертой тэнгэрианства является активность, упорство, взаимовыручка: «Тэнгри не только оказывает помощь, но и требует активности» (Р. Безертинов).

Историки пришли к единому мнению, что монголы во времена Чингисхана были терпимы ко всем религиям в странах, которые подчинились монгольскому правлению. Вероисповедания покоренных народов никогда не подвергались дискриминации. Возможно, это стало одной из причин того, что империя Чингисхана смогла завоевать огромную территорию и управлять половиной мира.

Почему монголы избрали школу Сакья?

По мнению Ш. Виры:

«Тантрический буддизм, исповедуемый ламами из монастыря Сакья, имел в глазах монголов определённые преимущества.

Во-первых, он был более понятен простым монголам, потому что тибетцы приняли буддизм, приспособив его к своему обществу, которое было очень схоже с обществом монгольским. Буддизм в Тибете вобрал в себя многое из местных верований. Тибетский бон и монгольская беге-тэнгэр, как религии народные, имели много общего. Тибетский тантрический буддизм с его магическими и сверхъестественными элементами бонского шаманизма был более привлекателен для монголов-шаманистов.

Во-вторых, тибетские ламы, особенно ламы Сакья, придерживались старых традиций буддизма и политически были очень активны в поисках сотрудничества со светскими властями, в данном случае с монгольскими правителями» [Вirа, 1999, р. 212].

В данный момент не подвергается сомнению, что среди наставников в вере последних императоров Си Ся (ди ши) были и тибетские ламы. Один из них (или некоторые из них) после гибели Си Ся в 1227 г. вернулись в Центральный Тибет, там же оказались и беженцы из Си Ся. Вернувшиеся из Си Ся ламы симпатизировали школе Сакья. Они сыграли большую роль в установлении контактов Сакья с монголами. Известно, что принц Годан был признан перерожденцем последнего тангутского императора [Sperling, 1987, р. 34-37].

Получив от Годан-хана власть над Тибетом, Сакья-пандита отнюдь не был уверен, что все в Тибете признают её. Он направил послание светским правителям и духовным авторитетам Тибета, в котором не просил о признании власти Сакья, а делал упор на возможностях проповеди буддийской веры среди монголов. Взамен же рассчитывал на получение помощи монголов в мирских делах:

«Царевич сказал мне, что, если мы, тибетцы, поможем монголам в делах религии, они, в свою очередь, поддержат нас в мирских делах. Таким образом, нам предоставляется возможность распространить свою религию всё дальше и дальше. Царевич только начал изучать и понимать нашу религию. Если я останусь здесь и далее, то я уверен, что смогу распространить веру Будды за пределы Тибета и, таким образом, помочь моей стране. Царевич позволяет мне без страха вести проповедь моей религии и предоставляет мне всё, в чём я нуждаюсь. Он объяснил мне, что в его власти сделать добро Тибету, а в моей — сделать добро для него. Он полностью доверяет мне. В глубине своего сердца я верю, что царевич желает помочь всем странам. Я неустанно веду проповедь среди его потомков и сановников, но я стар и вряд ли проживу долго. Не бойтесь, ибо я обучил всему, что знаю сам, моего племянника Пагпа».

Одновременно он припугнул своих соотечественников, сообщив им, что «армии монгольского хана бесчисленны», монголы уже завоевали весь мир, и поэтому им следует платить дань и нужно сотрудничать с их представителями — сер йиг па (тиб. Gser yig ра) — носителями золотых пайцз, удостоверяющих их власть [Shakabpa, 1967, р. 64].

Ещё раз подчеркнём, что это не был договор между Монгольской империей и её верховным правителем и Тибетом, это было личное соглашение Годана, одного из внуков Чингисхана, с одним из буддийских лидеров Тибета, иерархом школы Сакья. Годан просил сделать добро для него лично, а в обмен на это обещал сделать добро Тибету, иными словами, в той обстановке реально уберечь Тибет от разорения при условии его добровольного подчинения, то есть таким же образом, как это было с уйгурами, тюрками-карлуками и др.

В период правления Хубилай-хана

Следующий этап установления монгольского контроля над Тибетом связан с именем Хубилая.

Хубилай-хаан; кит. 忽必烈，23 сентября 1215 — 18 февраля 1294

Ещё Сакья-пандита давал Хубилаю наставления в буддийской вере.

Его племянник Пагпа-лама приобщил Хубилая к буддизму летом 1253 года. Как племянник Сакья-пандиты оказался при ставке Хубилая, неизвестно. Но ещё не будучи императором, естественно не являясь всемонгольским ханом (им был Мунке), Хубилай в 1254 г. подтвердил передачу власти над Тибетом Пагпа-ламе, племяннику Сакья-пандиты, и в лице Пата-ламы дому Сакья. Сделано это было не от лица всемонгольского хана, а лично от Хубилая — чингисида, которому было поручено завоевание китайского государства Южная Сун.

В документе на пожалование говорилось:

«Как истинный последователь Великого Будды, всемилостивый и непобедимый правитель мира (здесь Хубилай явно преувеличивает свои полномочия. — Е.К.), власть которого подобно солнечному свету проникает во все тёмные уголки, я всегда проявлял особую любовь к монастырям и монахам вашей страны.

Веруя в Божественного Будду, я получил наставления от Вашего дяди Сакья-пандиты, а в год Воды-Быка (1253 г.) прошёл курс наук у Вас. Получая наставления от Вас, я ещё больше утвердился в желании продолжать оказание помощи Вашим монахам и монастырям, и в награду за то, чему я научился от Вас, я должен сделать Вам подарок. Итак, это письмо и есть мой подарок. Оно гарантирует Вам власть над всем Тибетом, позволяет Вам защищать религиозные установления и веру Вашего народа и вести проповедь учения Божественного Будды.

Монахи и народ Тибета должны быть оповещены о том, что я сделал для них, и я надеюсь, что они не будут искать для себя иного правителя, кроме Вас... Те, кто знают учение Будды, должны пытаться распространять его, те, кто не знают, должны попытаться выучить всё, что они смогут. Каждый должен читать, писать и предаваться созерцанию, молиться Будде и также монахам за меня...

Монахам я должен сказать, что они должны быть благодарны за то, что их не облагают налогом, и осознать это. Никто не должен изменять принятого образа жизни. Мы, монголы, перестанем уважать вас, если вы, монахи, не будете добросовестно следовать учению Будды. Не думайте, что мы, монголы, не способны изучить вашу религию. Мы постепенно изучим её...

Поскольку я избран быть вашим покровителем, ваш долг — исполнять учение Божественного Будды. Этим письмом я возлагаю на себя обязанности покровителя вашей религии. Девятый день среднего месяца лета года Воды-Тигра (1254 г.)» [Shakabpa, 1967, р. 65-66].

Этот документ о подчинении Тибета отнюдь не Китаю, а монгольскому владетелю содержит любопытные моменты.

Как чингисид, Хубилай полагает и себя «правителем мира», дарованного его деду, Чингисхану, Небом. Те, кто подчинился монголам добровольно, следовали воле Неба. Тех, кто не подчинялся, мятежников, которые не следовали воле Неба, следовало заставить выполнять эту волю силой. Тибет не исключение: не пожелает подчиниться добровольно — станут подчинять силой. Хубилай выступает как покровитель веры, который желает помочь монахам и монастырям в благодарность за приобщение его и его народа к учению Будды. Власть над Тибетом даётся Пагпа-ламе, чтобы он мог защищать и пропагандировать учение и молиться за самого Хубилая.

Хубилай и следующие императоры Юаня запретили исламские обычаи, такие как Халяль разделка, принуждение монгольских методов разделки животных к мусульманам и другие строгие меры продолжались. Мусульманам приходилось тайно забивать овец. Дед Хубилая Чингисхан прямо называл мусульман и евреев «рабами» и требовал, чтобы они следовали монгольскому методу питания, а не халяльному методу. Обрезание тоже было запрещено.

Не все школы тибетского буддизма были довольны Сакья и её политикой, которую считали откровенно промонгольской, несмотря на то что другие школы тоже пытались получить покровительство Хубилая и других чингисидов.

Известен памфлет в стихах, который написал на Пагпа-ламу монах из монастыря Нартан по имени Чомдэн Ригрэл. В памфлете было обыграно имя Нагла, которое значит «Исключительный»:

"Солнечный луч веры Будды скрылся за тучами школы Кагъюпа.
Люди лишились покоя и счастья из-за жадности чиновников.
Сегодня и монахи одеваются как монгольские предводители.
И потому Он, кто не понимает этого,
Не является «Исключительным»,
Хотя и носит такое имя!"

Пагпа-лама тоже ответил в стихах:

"Сам Будда подтвердил, что будут периоды
Как подъёма, так и упадка веры.
Покой и счастье людей зависят от законов кармы,
А не находятся в руках чиновников.
Чтобы обратить монголов в нашу веру,
Я должен одеваться как монгол.
И потому Он, кто не понимает этого,
Должен быть человеком, которому недостаёт ума!" [Shakabpa, 1967, р. 67-68].

Источник: Кычанов Е.И., Мельниченко Б.Н. История Тибета с древнейших времен до наших дней / Е.И. Кычанов, Б.Н. Мельниченко — М.: Вост. лит., 2005.