Китайцы объявили Чингисхана китайцем — д.и.н. Сурун-Ханда Сыртыпова

Приводим вашему вниманию суждение ведущего научного сотрудника Института проблем экологии и эволюции РАН, доктора исторических наук Сурун-Ханды Сыртыповой по теме современных этнических и социальных проблем у монголов, живущих на территории КНР – в автономном районе Внутренняя Монголия.

Отмечается, что политика властей Китая постепенно ведёт к ассимиляции монголов, живущих в КНР. Методы при этом используются самые причудливые – вплоть до объявления Чингисхана китайцем.

Активная урбанизация Внутренней Монголии началась с конца 1990-х годов, отмечает Сурун-Ханда Дашинимаевна Сыртыпова. Монгольская культура в Китае стала по-настоящему разрушаться с принятием государственной программы КНР, направленной на стремительный рост урбанизации – запланировано с 2010 по 2025 год довести долю городского населения до 70%. На реализацию программы выделено мощное финансирование, Китай стремится к высокому уровню урбанизации, сопоставимому с развитыми западными странами.

– Тех, кто занимался сельским хозяйством, в том числе скотоводством, стали переселять в наскоро построенные города, выдавали пособия для переселенцев, отказавшихся от своих огородов и пастбищ (под "замес" попали и китайские земледельцы тоже). Особенно больно это ударило по монгольским скотоводам, ведь пастбищное скотоводство требует свободы передвижения на больших пространствах, не занятых поселениями, бетонными покрытиями или земледельческими угодьями. Первым шагом к "привязке" монголов было изменение условий ведения скотоводства, пастухов обязали разграничить пастбища по типу огородов. Это сложно понять горожанину, человеку другой культуры и быта, но уже эта мера означает практическое уничтожение самой экономической основы монгольской традиционной культуры – полноценное пастбище в географической зоне монгольского плато не может быть в огороде. Вторая большая программа – озеленение пустынных и степных регионов, на которую направлена вся мощь китайского административного и финансового управления. Бывшие монгольские пастухи, потерявшие традиционные средства производства, вынуждены заняться массовым озеленением, посадкой и уходом за растениями, что, кстати, при успешном результате хорошо оплачивается из госбюджета.

Одновременно проводится политика "культурной" ассимиляции монголов, характерная для Китая, – тотальная унификация населения, которым тогда гораздо легче управлять. Монгольская культура может существовать, только если сохраняются традиционные для монголов методы землепользования и природопользования. Если это отнять, то человек становится обычным винтиком во всей этой системе, зависимым от государства. Вырывается корень кочевнической культуры, без которого она просто не может существовать.

Подстёгивание процесса урбанизации видится современному правительству Китая как ключ к экономическому росту и процветанию, как на развитом Западе. А использование больших пространств под пастбища и даже мелкое огородничество понимается как непростительное растранжиривание земель. Однако мегаполисные цивилизации, концентрирующие огромное население на ограниченном участке земли, возникли и существуют за счёт изымания и использования колоссальных ресурсов природных и относительно свободных земель. Известны древние, развитые цивилизации, которые погибли из-за экологических проблем. Они не могли их преодолеть, потому что нарушили естественный баланс и природное разнообразие. Для властей лучше построить одинаковые "человейники", чтобы всё было одинаково и все знали своё место, чтобы было легко всех сосчитать и построить. Это характерно не только для Китая, во многих авторитарных и не очень авторитарных государствах власти поступают точно так же.

– Насколько успешна сельскохозяйственная деятельность в современной Внутренней Монголии, которой сейчас стараются заменить скотоводство?

– В том-то и дело, что для пастбищного земледелия природно-географические условия здесь идеальны, а вот выращивание сельскохозяйственных культур очень рискованно и требует громадных вложений. Это же плоскогорье, Монгольское плато. За многие годы работы в Совместной российско-монгольской комплексной биологической экспедиции, которая изучает проблемные вопросы природопользования в Монголии, в том числе пастбищного хозяйствования, для меня стало очевидно, что проблема деградации земель на нашей планете стоит очень остро. Почвоведы говорят, что естественный плодородный слой земли уже практически "съеден" человечеством, поэтому используется огромное количество нитратов и всякой прочей химии, потому что земля уже не способна родить такие урожаи, как этого хочет человек. В условиях Монгольского плато, где почва выдувается, земледелие не может быть стабильным. Это очень краткосрочная история, хрупкие почвы истощаются быстро, это угроза увидеть безжизненную пустыню очень скоро. Тогда для поддержания здесь жизни будут требоваться еще большие вложения и внешние ресурсы, а их тоже нужно будет где-то взять. Жаль, что прогнозы учёных не очень интересуют политиков, в том числе китайских. Властям нужно слушать учёных и использовать опыт землепользования тех культур, которые жили тысячелетиями на этой земле.

Учёные из Внутренней Монголии – биологи, геологи, географы – пытаются объяснить ошибочность нынешней политики. Огораживание нарушает местную экосистему, грозит сокращению биологического разнообразия, нет ничего опаснее одновидовости и одноликости в постоянно изменяющихся условиях. Пастбищное скотоводство потому и существует здесь много веков, потому что оно было оптимальным способом жизнеобеспечения человека.

– В Синьцзян-Уйгурском автономном районе, в Тибете попытки ассимилировать местное население, массовое переселение туда ханьцев часто вызывали даже вооруженное сопротивление. А оказывали ли такое сопротивление монголы, живущие на территории КНР?

– Монголы, конечно, сопротивлялись превращению их скотоводческих земель в огороды, этому очевидному столкновению монгольской и китайской культуры. Были случаи, когда пастухи ложились живой баррикадой на пути асфальтовых катков. Но за оружие они не брались, мне такие факты не известны. Старались добиться своего мирными методами. Но это не очень помогает, к сожалению. Ассимиляция идёт стремительными темпами.

Мы очень мало знаем о том, что там реально происходит. Китайские СМИ об этом не пишут, что-то можно узнать только из личного общения. Но оно в последнее время почти сошло на нет. Ну а тех, кто открыто заявляет о своем несогласии с политикой властей, мягко говоря, не жалуют.

– Но ведь рядом есть Монголия, где плотность населения гораздо ниже. Монголы из Внутренней Монголии не пытаются туда переселиться?

– Таких случаев немного. Во-первых, халха-монголы (народ, составляющий основную часть населения Монголии) их не очень радушно принимают. За 300 лет, прошедшие с тех пор, как территория нынешней Внутренней Монголии стала частью территории Китая, культурные различия между халха-монголами и монголами из Внутренней Монголии стали очень заметны. Среди последних, особенно среди молодёжи, всё меньше тех, кто говорит по-монгольски, – ассимиляция, конечно, даёт о себе знать. Ещё в 2001 году в университете в Хух-Хото практически все студенты говорили на монгольском языке. А когда я побывала там в 2017 году, найти студента, который мог свободно ответить на заданный вопрос по-монгольски, было уже очень сложно.

Выехать из Китая легально тоже не просто. Для каждого выезда нужно оформить паспорт, доказать лояльность, пройти многоуровневую проверку. Так что эмиграция из КНР – это очень непросто. Уже поэтому массового потока эмигрантов нет. Получение гражданства Монголии – тоже процесс непростой, монгольский паспорт "с разбегу" власти в Улан-Баторе не дают. В Монголии пока недостаточно ресурсов для принятия массы мигрантов, есть трудности с получением работы, социальным обеспечением и так далее. Препятствия серьезные для эмиграции монголов из КНР в Монголию имеются с обеих сторон, хотя переехать, как я слышала, хотели бы очень многие, именно для сохранения идентичности.

Но единичные случаи знаю. Это очень активные, талантливые люди и вполне себе неплохо живут. Ходят слухи, что появилось много китайских ханьцев, которые каким-то образом оседают в удалённых аймаках Монголии, они женятся на монгольских женщинах, пасут скот, носят монгольскую одежду и всячески стараются "стать монголами".

– Есть ли в противостоянии монголов и ханьцев в Китае, скажем так, исторический аспект? Ведь современные монголы – потомки тех, кто когда-то завоевал Китай. В Монголии поддерживается культ Чингисхана. Огромный памятник построили, аэропорт Улан-Батора назван в его честь…

– Китайские власти, когда это возможно, жёстких действий избегают. Они используют для завоевания новых территорий мирный, так называемый "бархатный" захват. И обходные пути поглощения культуры соседей. Например, это касается Чингисхана – они просто объявили его китайцем! И все как бы встало на свои места: Чингисхан – китаец, значит все вокруг китайцы, монголы просто часть ханьцев, "один народ". Монгольские и китайские монголы сопротивляются такой постановке вопроса, доказывая, что Чингисхан всё-таки не китаец, а монгол. Но этому противостоит "китайской стеной" элементарное невежество, современная молодёжь в большинстве своём совершенно девственна в вопросах истории. Объявить основателя Монгольской империи китайцем – хитрый, но эффективный способ обвести всех вокруг пальца. Ведь если Чингисхан китаец, то и все великие завоевания средневековых монголов – тоже китайские.

– Такая точка зрения навязывается в учебниках истории? Или, может быть, в сериалах?

– В Китае напечатано огромное количество карт, показывающих "китайские" завоевания Чингисхана и чингисидов. Есть ещё способ захвата, который китайцы прекрасно практикуют: присвоить "товарный знак". Так товары и товарные знаки в Китае используют имя Чингисхана, "великого китайского полководца". Для противостояния этому давлению в Монголии за ковидные два года даже построили огромный девятиуровневый исторический Музей имени Чингисхана, в самом центре Улан-Батора, где представлена более чем двухтысячелетняя история монгольской кочевой государственности. Ведь Чингисхан – самый известный в мире монгол. И его имя очень важно для сохранения монгольской национальной и культурной идентичности. А китайские власти активно пытаются использовать имя Чингисхана в своих экономических и идеологических интересах, – подчёркивает доктор исторических наук Сурун-Ханда Сыртыпова.